Планета sch2.netОбратная сторона Планеты sch2.net Вернуться ко входу в Свою колокольню
Как я стал доминиканцем

Автор: Стогов И.

1.     

Вместо ручки на тяжелой металлической двери было кольцо. Тоже тяжелое и металлическое.
Стоять на лестнице было холодно. Я долго звонил. Потом начал думать, что может быть звонок не работает? Может быть здесь принято стучать? В этот момент мне открыли.
В дверях стояла монахиня. Вся в белом, и еще в тряпочном передничке. Улыбнувшись и кивнув, чтобы я проходил, она опять исчезла в глубине квартиры.
На полу в прихожей стояли мягкие тапочки. На стенах висели детские рисунки. Еще висел рождественский венок и распятие с надписью на грузинском... или на армянском?.. в общем, знаете, на таком странном языке... такими странными загогулинками.
Я совершенно точно знал, что ни грузин, ни армян в квартире нет. Есть итальянка сестра Матильда, настоятельница петербургского монастыря сестер-доминиканок и три монахини родом из Гватемалы.
В начале 1990-х Орден купил для них двухкомнатную квартиру в центре Петербурга. Квартира превратилась в монастырь. Несколько лет назад Орден купил еще одну, на той же лестничной площадке. Эта стала детским садиком для русских детей.
Я прошел из прихожей в комнату. С одной стороны там стояла елка. За окном город похрустывал от рождественских морозов, а в монастыре было тепло. На окне стояли цветы. Красивые. Возможно, гватемальские.
Четырем монахиням тесно жить в двухкомнатной квартире. Чтобы не загромождать комнату, раскладные кровати днем они убирают в шкаф. А часовню, место, где начинается и где заканчивается их день, монахини отгораживают жалюзи.
Очень удобно: раздвинул жалюзи - оказался в часовне. Задвинул - просто в комнате. Входя в помещение, монахини кланялись в сторону алтаря. Сам алтарь производил впечатление тяжелого, многотонного. Как они его сюда втаскивали, по лестнице-то?
Постепенно монастырь заполнялся посетителями: петербургскими доминиканцами. На пятимиллионный город их набралось меньше пятнадцати человек. Одеты они были в белое и черное: цвета Ордена.
Женщины принесли хлеб и вино. Мужчины сдвинули с центра комнаты стол и расставили стулья. Единственный курящий мужчина (я) зажигалкой зажег стоящие на алтаре свечи.
Ровно в полдень все мы плечом к плечу встали перед алтарем и запели древний гимн:
- Veni Creator Spiritu!

 

2.     

Крещен я был в Католической церкви. Так уж получилось. То есть, я, конечно, могу сказать, что Господь хотел, чтобы получилось именно так, но вы ведь не поверите, да?
Я был крещен в Католической церкви, будучи взрослым парнем: двадцать мне уже исполнилось.
То, что было до и то, как стало после этого события... это было даже не разными частями одной жизни, а двумя разными жизнями. Я имею в виду, что очень серьезно отнесся к тому факту, что был крещен в Католической церкви.
Крестили меня утром, а уже вечером все сережки были вытащены из моих ушей, футболки с нецензурными англоязычными надписями отправились в мусоропровод, а компашки любимых U2 были раздарены знакомым... Началась совсем другая история. Это было хорошо.
Приятели танцевали на первых rave-parties, а я читал отцов Церкви. Они уезжали на танцульки в Гоа, а я пешком отправлялся в паломничество в Могилев.
Так продолжалось какое-то время... а потом я огляделся и вдруг увидел, что все уже не так... что сережки и футболки на старых местах... что в CD-проигрывателе опять надрывается U2... а отцы Церкви лежат недочитанными.
К середине 1990-х больше всего моя жизнь напоминала дешевое порно. Тот же поток мутных физиологических жидкостей. То же полное отсутствие внятного сюжета.
Заработать денег. Купить новые ботинки "Доктор Мартенс". Сидя перед экраном с MTV, дождаться пока ботинки порвутся. Заработать денег на новые. Сидя перед экраном...
Протрезветь не удавалось неделями. Ну, и конечно, девушки...
Скоро я умру. Тоже стану мутной физиологической жидкостью. Донашивать "Доктора" и досматривать модные клипы станет кто-то еще... кто-то следующий.
Впрочем, Господь, богатый милосердием, не стал дожидаться этого печального момента. Решив, что хватит, Он тихонечко позвал меня по имени.
Осенью 2001-го я пришел проситься в Доминиканский орден.

 

3.     

Поколение, под скрежет Ramstein и Nine Inch Nails практикующее сегодня тантрический секс гордо своей продвинутостью. Во как можем! Никто так не мог, а мы - пожалуйста!
Лучше бы, вместо опусов Ирвина Уэлша, поколение читало книги старого и мудрого еврейского царя Соломона. Тогда бы поколение знало, что нет и не может быть ничего нового под солнцем.
Восемьсот лет назад в южной Франции, уже произошла одна из первых европейских сексуальных революций. Сексуальная революция сопровождалась революцией психоделической. Тоже одной из первых.
Позже то, что происходило в те годы в южной Франции, назовут ересью альбигойцев. Рядом с обрядами альбигойцев шоу Мэрилина Мэнсона показалось бы детской пугалкой.
Перерезав католиков, французские альбигойцы, гордые своей продвинутостью, веселились на бесконечном карнавале... они раз и навсегда решили, стоит ли жизнь того, чтобы жить... решили для себя, стоит ли задавать этот скучный вопрос?
Это были модные и красивые люди. Им была знакома радость свободной любви и радость расширения сознания. А главное - радость от того, что за все предыдущие радости им, красивым и модным, ни от кого не попадет.
В тех солнечных, располагающих к бесконечной сиесте краях было все, что считается модным сегодня. Ну, может быть, кроме Виктора Пелевина, который описал бы эту красоту. Остальное было все.
Да, чуть не забыл. Еще на захваченных альбигойцами землях остался один, самый последний католик. Этого странного и несовременного человека звали Доминико Гусман.
Каждое утро он приходил в свою церковь (самую последнюю церковь южной Франции) и служил мессу. Никто не понимал зачем, а он все равно служил.
Каждый вечер он вставал на колени и молился о том, чтобы люди, живущие рядом с ним, были счастливы... Они удивлялись: о чем это он?.. а он все равно молился.
Так продолжалось двенадцать лет подряд. Один, всеми брошенный, стареющий, Доминико продолжал служить и молиться. И, вы знаете, Господь услышал его молитвы.
Один за другим к Доминику начали приходить ученики. Те, кто не желал альбигойского счастья. Те, кто хотел странного счастья Доминико Гусмана.
Никто не заметил, как все изменилось... но все действительно изменилось. Именно доминиканцы, люди в белых передниках и черных капюшонах сделали из Европы то, что мы сегодня называем Европой. То есть они показали уставшим от карнавала европейцам, что есть и другая жизнь и эта новая жизнь европейцам понравилась.
Многие ли сегодня способны правильно поставить ударение в слове "альбигойцы"? Основанный же Домиником монашеский Орден до сих пор является самым распространенным монашеским Орденом в мире. Доминиканцы есть даже в том городе, в котором живу я.
Официально Орден был учрежден Папой Инокентием III 22 декабря 1216 года. Специалисты по вращению земли вокруг Солнца утверждают, что 22 декабря - самый короткий день в году.
Лично мне кажется, что специалисты что-то напутали... где-то ошиблись. Уж для меня-то этот день точно не был самым коротким.
Спустя ровно 785 лет после момента опубликования папской буллы, в доминиканцы был принят я.

 

4.     

Священник, стоящий за алтарем в домашних тапочках, торчащих из-под длинного облачения, выглядел непривычно.
Священник прочел всем нам проповедь. Проповедь была хорошая. О чем именно он говорил, я вам не скажу. Пусть это останется моей тайной, хорошо?
После проповеди начался сам обряд приема в Орден. За почти тысячу лет обряд ничуть не изменился. В промерзшем Петербурге начала третьего тысячелетия все происходило так же, как в теплой средневековой Франции:
- Чего ты просишь?
- Прошу тебя, сестра, принять меня в Орден проповедников...
Вновь принятым доминиканцам давали крестик на золотой цепочке. Крестик был черный с белым - тех же цветов, что одежды доминиканских монахов.
Выходя из дому, я, как дурак, нарядился в кожаные джинсы. При попытке встать на колени джинсы скрипели и не желали сгибаться. Ну, да ничего. Я тоже крепкий парень. Согнул-таки их. Больше никогда не стану носить эти джинсы.
А потом священник через голову стянул облачение, монахини пригласили нас в соседнюю маленькую комнату и все сели пить чай с пирожными.
Лично я чай не пью вообще никогда. Сестры сказали "о-кей" и принесли мне банку настоящего кофе из Латинской Америки. У той монахини, что протягивала мне банку на безымянном пальце правой руки было надето обручальное кольцо.
Невеста Христова.
Священник улыбаясь рассказывал, что время перед Рождеством - самое тяжелое время в году. Четыре мессы в день: для детей, по-английски, по-русски... плюс занятия с людьми... плюс недавно умер прихожанин, нужно организовать похороны... и самое главное - исповедь... священники сидят в огромных неотапливаемых церквях и слушают, как грешники раскаиваются в совершенном... по много часов в день... неделя за неделей... такая, вот, жизнь.
Допив кофе, я вышел на лестницу и выкурил сигарету. Стены на лестнице покрывались инеем.
Первая ступень принятия в орден называется "постулат" и длится год. Затем следует "новициат". Это еще год-три. Потом можно приносить первые обещания. Потом можно приносить обещания на всю жизнь.
Несколько лет... каких-то несколько лет и я - доминиканец.

 

5.     

Несколько лет назад я, помню, сидел в небольшом баре. Бар располагался на центральной площади итальянского города Лоретто.
Вокруг орали и махали руками похожие на носатых кавказцев смешные люди итальянцы. Я сидел спиной к входу. Тишина повисла резко. Отвесив челюсти, итальянцы круглыми глазами смотрели мне за спину.
Я оглянулся. В дверях стоял мужчина в косухе, узких рваных джинсах и остроносых сапогах.
Хищный профиль. Седые волосы до плеч. Серебряные перстни на узловатых пальцах. Образцово-показательный персонаж movie про ужасы на Среднем Западе.
Итальянцы не сомневались, что сейчас персонаж начнет приставать к женщинам и тырить пирожные. А я вот не испугался. Я не был знаком с мужчиной, но много раз видел его портреты.
Мужчина был не ангелом ада, но вестником рая. Его звали Ги Жильбер - "священник в косухе". Знаменитый на весь мир отец Ги евангелизировал французских рокеров, портовых шлюх и наркоманов.
Священник купил себе кофе. Я извинился и попросил разрешения к нему подсесть. Мы поболтали.
Я спрашивал отца Ги, сложно ли ему работать с подобной публикой? Он отвечал, что сейчас ничего... сейчас полегче... а вот сначала... слева у него не осталось ни одного несломанного ребра... зато многие из его первых клиентов сегодня завязали с героином и проституцией... живут в нормальных семьях.
С тех пор я не встречал отца Ги ни разу. Но часто вспоминал о том, как давным-давно разговаривал с ним в маленьком баре в маленьком итальянском городке.
Можно ли ходить в косухе и быть христианином? Вернее даже так: можно ли ходить в косухе и узких рваных джинсах и при этом являться самым настоящим святым?
Что есть грех? Что - любовь? Как мне жить в этом странном мире? Я имею в виду: что мне делать, чтобы ПРАВИЛЬНО прожить жизнь в этом странном мире?
Я вспоминал носившего косуху священника и мне казалось, что я знаю верный ответ. Но в то зимнее утро, когда меня принимали в Орден, на всякий случай спросил об этом у священника.
Священник улыбнулся.
- Ты действительно хочешь жить правильно?
- Да. Действительно. Это сложно?
- Ты ведь теперь доминиканец, да? Я открою тебе секрет. Большой доминиканский секрет. Вернее даже два Больших Доминиканских Секрета.
- Два?
- Во-первых - всегда молись...
- А во-вторых?
- А во-вторых никогда не прекращай молиться!
- Это все?
- Это все.
Я сказал "Хорошо, я буду". Священник улыбнулся мне еще раз.
Пока что я держу свое обещание.
 

Письмо Ведру vedro.design 2003 Рейтинг@Mail.ru