По раскаленным камням горной дороги два иудея бредут на запад. Беспощадное солнце бьет в глаза и заставляет опускать головы.

Сзади слышна мерная поступь римского отряда. Он нагоняет путников. Римский орел впереди. Красные плащи. Чуждые бритые лица, не выражают ничего, даже презрения.

Двое вынуждены отпрыгнуть к обочине: иначе их сомнут. Отряд поднимает клубы горячей пыли. Один из путников чихает. Дождавшись, пока последний солдат скроется за поворотом, иудеи позволяют себе поднять головы, и некоторое время молча и с ненавистью смотрят оккупантам вслед.

Первый (говорит спокойно, рассудительно, но несколько бесстрастно): Сотня из Иерусалима. Сделали свое дело!

Второй (говорит эмоционально и сбивчиво, иногда внезапно замолкает и смотрит направо, будто пытаясь что-то вспомнить, потом с досадой машет рукой и продолжает): Такая у нас теперь Пасха: Подожди же! У меня развязался ремень обуви! Куда ты спешишь?

Первый: Нам надо засветло добраться до Эммауса. Ночью дороги опасны.

Второй: Ну и что ты будешь делать в Эммаусе?! Что ты скажешь своим родственникам, а? - Два с половиной года мы гонялись за призраком, а теперь возвращаемся к своим прежним занятиям? Мы были глупы! Примите нас обратно!? Стыдно!.. (Молчит, затем продолжает):
...Если бы Он не оказался обманщиком, проклятые римляне не разгуливали бы по нашей земле, как хозяева!

(Во время разговора двух иудеев свет медленно гаснет. Справа от "Второго" возникает изображение Иисуса перед Пилатом с картины Николая Ге. "Первый" не видит его).

Первый: Все же Он был добрым человеком. Мне жаль Его. Жаль, что все кончилось так печально!

Второй: Ой-ой! "Он был добрым человеком!" Да не был Он добрым! Не был! Деревья сушил понапрасну из-за каприза только: плодов, видишь ли, нет! Так рано еще, не созрели!.. И на вопросы никогда не отвечал прямо, разве ты не помнишь? Спросишь Его об одном, а Он расскажет притчу совсем не по теме, да еще издевается: "Все равно вы не можете вместить!"

Первый: В тебе говорят раздражение и обида. Но ты не справедлив: скольких больных Он исцелил, разве это не добрые дела?

Второй (с сарказмом): Да, конечно. Он исцелял. По субботам, назло фарисеям - своим учителям! А когда они Его обличали - желал им геенны. Какая доброта!
И потом, мы все видели, как однажды чудодейственная сила покинула Его - тогда, в Его родной деревне. Там все Его хорошо знали с детства. Все указывали на Него пальцами, качали головами: кого Он из себя делает, этот сумасшедший? Все жалели Его Мать. И что же? - Он сразу сник, сделался маленьким и невзрачным, и никаких чудес у Него не получилось. Скажи мне, чья же это сила в Нем действовала? Раз она могла оставить Его, значит, не Его сила! Чья же? Молчишь?!

Первый: Ты раньше не говорил так!

Второй (с болью): Я раньше верил Ему! Я, да и все, кто был с Ним, надеялись, что Он восстановит Царство Израиля, освободит нас от поработителей. А Он оказался обманщиком.

Первый (учительно): Не от римлян Он хотел освободить всех, а от рабства греху. Я хорошо помню, как Он говорил об этом!

Второй (саркастически, а потом и возмущенно): Вот-вот! Сначала своими темными речами Он распугал большинство учеников, потом высокомерием и дикими претензиями озлобил фарисеев. А когда после воскрешения Лазаря - действительного чуда, я признаю это! - народ снова пошел за Ним, Он не сумел этим воспользоваться! Надо было решительно браться за оружие, возглавить восстание против римлян! Но Он просто оскорбил народ своим отказом, и опять принялся туманно и высокомерно проповедовать какое-то иное царство. И кому? - Народу, который страдает и надеется на Него! Гордыня погубила Его! (Молчит, машет рукой и продолжает): Он - неудачник! Безумный неудачник!! (Долго молчит, вглядываясь в изображение Иисуса. Продолжает гораздо тише и виновато): Да, ты прав, Он вызывает жалость. Но каково теперь нам? Еще не известно, чем вся эта история окончится!

Первый: Я понимаю тебя. В чем-то мы и в самом деле обманулись. Но, в чем?.. Однако ты рассуждаешь, как Иуда, который выдал Его Синедриону.

Второй: Разве не Петр? Ведь это он громче всех кричал сначала, что "мы нашли Мессию!" О! этот безграмотный рыбак любил первенствовать! Не он ли первым из учеников обнажил меч против римлян? А потом первый же и испугался, и предал своего Учителя! Ведь так? (Горестно качая головой): Он был горяч, но не умен. А что касается восстания, так они с Иудой были заодно!
Но тихо! Кто-то идет за нами!

Путники замолкают и оглядываются с опаской. Высокий иудей, вероятно возвращающийся из Иерусалима с праздника, приближается к ним.

Незнакомец (говорит негромко и внешне ничем от двух иудеев не отличается): Приветствую вас, добрые люди! О чем это вы так горячо спорите на все ущелье? И отчего лица ваши печальны? Разве не хорош был праздник в Иерусалиме?

Второй (ворчливо и укоризненно): Для тебя, может, и хорош, но не для нас! Неужели ты, будучи в Иерусалиме, ничего не слыхал о том, что случилось там в эти дни?!

Незнакомец: О чем же?

Первый: О том, что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове перед Богом и всем народом. Наши первосвященники и начальники предали Его на смерть, и Он был распят римлянами позорно, как разбойник.

Второй (язвительно): А между тем, все надеялись на то, что Он и есть Мессия, который должен избавить Израиля! И вот уже третий день, как все это произошло, и мы принуждены бежать и скрываться, так как есть приказ разыскать и арестовать всех, кто был с Ним. (Молчит. Потом продолжает неожиданно печально и виновато): Мы даже не знаем, что с другими: все рассеялись в разные стороны. Говорят, Петр предал Его; его сначала схватили, но теперь он на свободе...

Незнакомец (в полголоса, как бы про себя): Он отрекся.

(Сзади возникает сцена отречения Петра).

Второй: Что-что? (Подходит к Незнакомцу и заглядывает Ему в лицо. Отходит в задумчивости).

Первый: Но некоторые из наших женщин изумили нас: они были рано у гроба и не нашли Его тела! Прибежали к нам и радовались, как безумные, и кричали, что видели у гроба явление ангелов, которые им сказали, что Учитель жив! Им никто не верил, а некоторые и насмехались над их женской глупостью.

(На фоне картины А. Иванова "Явление воскресшего Христа Марии Магдалине" - процессия жен-мироносиц ко гробу).

Второй: Это рыжая Магдалина! Она примчалась вся растрепанная и чуть не прибила тех, кто не верил ее россказням. Подумай, она говорила, что видела, как на ее глазах садовник превратился в живого Учителя! Она и всегда-то была ненормальная, а после казни совсем обезумела от горя.

Первый: Она любила Его - в этом все дело.

Незнакомец: А Он?

Второй: Ну, это понятно! Да что... теперь все пошло прахом!..

Первый: Некоторые из наших ходили ко гробу и нашли все так, как и женщины говорили, но Его не видели.

Второй: Да, точно! Вслед за Магдалиной туда побежали Петр и Иоанн. Он опять хотел быть первым, да только молодой Иоанн бежал быстрее! И вот они не нашли ничего! Честно сказать, мы сами не знаем, куда делось Его тело. Фарисеи распространяют слух, что ученики выкрали его: (подавленно): Смешно! Мы все, оказались слишком трусливы и не способны даже на это. Все разбежались.

Первый (обращаясь к Незнакомцу): Знаешь, мне стыдно, но я понятия не имею, что сейчас с Его Матерью, где Она? Может быть, Ее арестовали?

Второй: Говорят, мальчишка взял Ее к себе. Да разве сможет он Ее защитить? Нет! (С внезапным энтузиазмом обращается к Первому): Я так не могу! Давай возвратимся в Иерусалим и заберем Ее с собой, давай?

Первый: (Молчит).

Незнакомец: Не бойтесь: Она в безопасности.

Второй: Откуда тебе знать? Да и что такое "безопасность"?
(с болью, почти шепотом): Ты ничего не видел!.. А я видел!

Первый: Что ты видел? Ты никогда мне не говорил об этом?!

(Сцена погружается в окончательную тьму. Из тьмы медленно возникает картина Н. Ге "Голгофа").

Второй (силуэтом на фоне картины "Голгофа"): Лучше бы не видеть... Когда Его арестовали и увели, я пробрался поближе к ограде Претории, чтобы самому узнать, не из рассказов, чем все там кончится. Тогда я еще верил, что вот Он сейчас созовет легион ангелов, и они разбросают римлян, освободят Его, и мы воскликнем Ему "Хосанна!" Но я увидел иное. Солдат сорвал с Него плащ и равнодушно ударил Его по ребрам. Он покачнулся, но устоял на ногах. Только всхрип вырвался из Его груди. Тут я понял, что Его непременно убьют, и этот удар - первый на пути к смерти! Он затравленно оглянулся, и наши взоры встретились, хотя Он не мог видеть меня. Что есть мочи я закричал: "Иисус! Брось их! Плюнь! Идем отсюда! Женишься на Магдалине! Будем пить да тихо философствовать. А, главное - жить! Зачем Тебе эта мука?!" Я испугался, что кто-то услышит мой крик, что меня сейчас схватит охрана. Но никто не обратил на меня внимания. Значит, я кричал беззвучно... Если бы ты знал, как Он был жалок! Не было в Нем ни вида былого, ни величия. Я так хотел Ему помочь! Но малодушно убежал, чтобы не видеть конца. (Садится на камень, закрывает лицо руками и плачет).

Первый: Мы не бежим. Мы уходим, чтобы продолжить Его дело, которое Он начал.

Второй: (отрицательно и грустно качает головой).

Незнакомец (садится рядом и обнимает плачущего): Ты так впечатлителен! Но ты не заметил, как только что произнес слова пророка Исайи о Христе: не было в Нем ни вида, ни величия, и был Он безгласен, как Агнец пред стрегущими его. Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? Не так ли говорили о Нем и другие пророки от Моисея до Даниила и во всем Писании? Почему же вы не поверили?

Первый: Да, многие рассчитывали сроки прихода Мессии по книге пророка Даниила. И что же? Мы любили Иисуса, шли за Ним. Но где же Его конечная победа после всех страданий? Ее нет... Если ты имеешь, что сказать нам, скажи.

(Картина "Голгофа" постепенно гаснет. Тиха израильская ночь, прозрачно небо, звезды блещут. Не в силах страха превозмочь, евреи бедные трепещут... Все трое погружаются в голубое сияние и задумчивость).

Незнакомец (осторожно, из тишины): То, что сказано в Писании, надо понимать сердцем. Его победа в вас.

Первый (так же тихо): ? Если ты такой знающий, то сжалься над нами, потому что тьма хлопьями засыпала наши сердца, и в них страх. Вот мы подходим к Эммаусу. Останься с нами на ночь, раздели нашу трапезу и разъясни то, что сокрыто от нас, научи нас.

Незнакомец: Сейчас лучше мне идти дальше, а после я вернусь к вам или пришлю своего помощника, и он разъяснит.

Второй: Останься! Нам все-таки будет немного легче. Да и поздно уже, а на дорогах сейчас рыщут разбойники, а, может быть, и повстанцы. (Опять пытается разглядеть лицо Незнакомца): Но, кто ты - законоучитель из школы Гамалиила?

Незнакомец: Из школы Гамалиила выйдут хорошие ученики.

(Уходят. Незнакомец больше не появляется на сцене).

(Далее текст читается ведущим).

Он остался с ними.

Они заночевали в гостинице на окраине Эммауса, чтобы, отдохнув, войти в город утром. Незнакомец пытался растолковать им те места Писания, которые говорят о Христе, но, утомленные тяжелой дорогой, а больше страхом, они почти ничего не понимали из Его слов.

(Стол. Скромная трапеза. Посредине стола свеча. Вокруг тьма. Ведущий продолжает):

Но вот за трапезой Он возлег с ними, и, взяв хлеб, воздал по обычаю благодарение:

- Барух Ата Адонай Элогейну Мэлех Гаолам Гамоци Лэхем Мин Гаарец!.. (Благословен Ты, Бог Всесильный Наш, Царь вселенной, производящий хлеб из земли!)...

(Ярким светом вспыхивает изображение иконы Воскресения).

Тогда открылись их глаза, и они узнали Его, своего Иисуса, и приняли из Его рук хлеб, преломленный Им и, не зная уже, на небе они или на земле, обнялись и совсем не по правилам воскликнули:

- Барух Ата Адонай Элогейну Мэлех Гаолам Шегэхейану Векийману Вегигиану Лизман Газе! (Благословен Ты, Бог Всесильный Наш, Царь вселенной, Который сохранил нам жизнь и довел нас до этого дня!)

Страх и усталость оставили их. Они хотели было обнять Его, но Он стал невидим для них.

(Общее полное освещение. Икона Воскресения остается).

Первый: Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда разъяснял нам Писание?

Второй (держа Хлеб в руках и обливая Его слезами покаяния и восторга, обращается к зрителям): Господь мой и Бог мой! Прости нас, Иисус! Ты воистину воскрес! И теперь будешь с нами до скончания века! Бежим в Иерусалим! Расскажем все тем, кто остался, братьям нашим, и Петру! Мы дадим им этот Хлеб и скажем им: "Вот Агнец Божий! Вот, Берущий на Себя наши грехи! Не бойтесь и веруйте! Христос воскрес!"

Первый (в задумчивости): Достойны ли мы?

Конец.
 

___________

От издателя: Пьеса была написана для постановки в воскресной школе при Андреевском монастыре. В основу сюжета положен известный отрывок из Евангелия от Луки (гл.24).